История первая. Бабушка и дедушка

   Канул в прошлое 20-й век, и вместе с ним ушли в небытие несколько поколений моих родственников. Вот уже и я стою на пороге старости. Боюсь, что вместе со мной навсегда исчезнут немногие семейные предания, какие я ещё помню. Вот некоторые из них. Место действия – Нижний Тагил, время – первая половина  ушедшего века. 

         Мой дедушка Иван Иванович отличался богатырской внешностью и крепким здоровьем, если бы не частые ангины. Простыл он еще в детстве, когда погожей осенью отец взял его с собой на ярмарку. Ехали несколько дней. Осенняя погода переменчива.  Только что ласково грело солнце, как вдруг подул холодный ветер и пошел дождь, перешедший в снег. Когда добрались до места, с мальчика не смогли стянуть сапоги, настолько распухли замерзшие ноги. Пришлось разрезать ножом голенища.

С тех пор ангина не раз досаждала ему. Наверное, эта болезнь в нашей семье наследственная, поскольку и папа, и я страдали тем же. Именно благодаря ангине, дедушка встретил свою любовь.

В 1907 году осенью, когда горло опять распухло, он отправился лечиться к фельдшеру Нижнетагильского заводского госпиталя Якову Афиногеновичу Прокопьеву. Тогда он и увидел впервые его старшую дочь Наталью. Ей не было еще семнадцати лет, и  она училась  в гимназии. Высокая, кареглазая, с густой темной косой и правильными чертами лица, она была настоящей красавицей. Говорили, что из ровесниц, только одна Тоня Данилова могла соперничать с нею красотой.

Увидев юную Наташу Прокопьеву, Иван без памяти влюбился и сразу завел речь о свадьбе. Девушке не мог не понравиться голубоглазый блондин, похожий на героя русских сказок. К тому же он был образован, хорошо воспитан, обладал добрым веселым нравом и, что было совсем не маловажно, не беден. Родители были рады такому жениху, поскольку кроме Наташи, в семье многодетного фельдшера подрастали еще 3 невесты.

Мать же Ивана, Аполлинария Васильевна, была не в восторге от перспективы породниться с “безродными” Прокопьевыми, предки которых были Демидовскими крепостными. Она давно и безуспешно пыталась женить своего старшего сына на сестре друга семьи Дунечке Хорьковой, но Ивану она не нравилась, к великому неудовольствию обоих семейств.

Влюбленные устраивали свидания в приходской Введенской церкви, где во время воскресной службы под пение псалмов они обменивались красноречивыми взглядами, а порой, и записками. К свадьбе Иван преподнес невесте золотые с самоцветами кольцо, серьги и брошку. Подарил он избраннице и свою фотографию с трогательным объяснением в любви.

Свадьбу сыграли в 1908 году, венчались в той же достопамятной Введенской церкви, где впоследствии крестили всех их детей. Попу пришлось подплатить, поскольку невесте не исполнилось еще 18 лет. В 30-х годах церковь эта, богато убранная и очень красивая, как и все другие в Нижнетагильской демидовской вотчине, была безжалостно  разрушена, чтобы возвести на ее месте безликие серые “коробки”. Я смутно помню, что в детстве видела ее фундамент, но потом исчез и он.  

Жили молодые поначалу в доме, который снимали у Гореловых. Там и родился их первенец Володя, мой будущий папа. Вскоре приобрели собственный просторный дом с флигелем. Сделали ремонт, разбили сад и огород, купили лошадей, экипаж, наняли слуг.

Наталья Яковлевна была на седьмом небе от счастья, считала, что ей чрезвычайно повезло с мужем. Он оградил ее от жизненных невзгод, взяв все трудности на себя. Даже забота о трех родившихся друг за другом детях ее не очень утомляла – в доме была нянька и гувернантка. Лишь одно печалило ее — свекровь до конца жизни сохранила к ней неприязнь, памятуя об оставшейся вековухой несчастной Дунечке. 

Моя мама попала в эту семью, когда супруги прожили вместе уже более четверти века, но и тогда их любовь не остыла. Мама помнила, как частенько Иван Иванович с нежностью глядя на жену пел, подыгрывая себе на гармошке: ” У меня, у молодца есть красавица жена. Я свою-то милую поцелую, обойму”.

Если б не революция, дедушка с бабушкой прожили бы долгую счастливую жизнь. В 20-х годах их лишили имущества, а в августе 1938-го  дедушка погиб в горниле репрессий. Его косточки покоятся где-то на 12-м километре Московского тракта Екатеринбурга. Бабушка хлебнула сполна горя и нищеты.

Однажды я нашла в старых бумагах ее письмо, где она рассказывала моей маме, как ездила в Свердловск, чтоб добиться свидания с горячо любимым мужем. Попытка была безуспешна, и убитая горем, она вернулась домой. Именно в это время его и расстреляли, но семья узнала об этом только в конце 80-х годов. Бабушка долго ждала мужа, надеясь на чудо, но в конце 50-х поняла, что в условиях лагеря он не прожил бы так долго.

До конца жизни она больше не смеялась и не плакала. Говорила, что все слезы свои уже выплакала. Умерла бабушка в январе 1982 на 91 году жизни, окруженная любящими детьми и внуками. Могилу ей вырыли рядом с дядей Володей, младшим братом мужа, историю женитьбы которого я расскажу далее.